У меня нет бумаги от кардинала, но первым пройду я!
Внимание!
| Предыдущая страница | Оглавление | Следующая страница |
У меня нет бумаги от кардинала,
но первым пройду я!
(А. Дюма)
Чтобы ярче представить себе о какой собственно Идее идёт речь, давайте бросим быстрый взгляд на мотивы литературных персонажей, такой Идеей не обладающих. Чего они (а с ними зачастую и создавшие их авторы) хотят, к какой цели стремятся их души? Давайте рассмотрим произведения тех писателей, которые признаны лучшими из лучших, и зададимся вопросом – какие цели они ставят перед своими героями. Каковы цели в жизни Онегина, Печорина, принца Флоризеля, бедного влюблённого Мити, обаятельного Левина, доверчивого Кандида, Дориана Грея, очарованного странника и его утончённого барина? Что делает их жизнь полноценной, для чего они вообще живут?
Да как-то, похоже, что как-то ни для чего... Живут себе, чтобы жить, ходить, плодиться, постричься-побриться, почувствовать что-то… Что же они чувствуют, и на каком уровне духовной иерархии бурлят их чувства? - Изысканная борьба со скукой Флоризеля, Ставрогина, Печорина и им подобных – очень походит на потребность здорового организма, реализовать гормональную бурю молодости. Беспримерные подвиги трёх мушкетеров, которым в общем то всё равно чем заниматься – помогать ли «наставлять рога» своему королю, или кинуться в какое-то другое приключение – это тот же уровень. А «благородная месть» Эдмона Дантеса? Неудовлетворённая жажда мести, вызывает, как мы знаем из физиологии, нарушение кислотно-щелочного, водно-солевого и других балансов организма, поэтому месть - это акт даже не душевный а скорее физиологический, невзирая на изощрённые методы «таинственного графа».
По Маслоу – это две самые первые (низшие) ступеньки «Пирамиды потребностей». Первая - потребность в физическом выживании и вторая - потребность в безопасности и структурированности жизни. В самых «высоких» случаях - хоть нечасто, но встречающихся – третья. Эта третья ступенька характеризуется потребностью в любви и принадлежности к некой социальной группе (например: - к сельской общине, «системе» неформалов, сицилийской семейке, стае волков или стаду травоядных). Тоже, полёт души, прямо сказать – невысокий. Ну как в той сказке, где герой и героиня преодолели множество препятствий, и только потом-то с ними и случилась самая главная беда: – «Стали они жить-поживать, да добра наживать».
По восточной оценочной шкале – это активизация красной и оранжевой чакр, отвечающих за физическое самочувствие, выживание, выбор сексуального партнёра и спаривание. В Индии этот уровень называется – «точка зрения шудры» (в очень вольном смысловом переводе – «равнение на свиное корыто»), а на языке западной науки эти мотивации можно определить как реализацию основных базисных инстинктов – самосохранения и размножения.
Я уже не говорю о «Джен Эйр», рыцарских романах, и прочих «Поющих в терновнике» и «Прекрасных господах из Буа–Доре» – там переживание, вызываемое базисными инстинктами, является не просто основным побудительным мотивом действия персонажей, но и главным предметом описания, и даже сверхзадачей всего произведения – то есть его сутью. К этому же разделу литературы относятся и всевозможные «Романы ужасов» – от несчастного Франкенштейна до кровожадного Дракулы. Разница между ними состоит только в том, что «дамские» или «рыцарские» романы вызывают у читателя «прекрасные», а ужастики – «ужасные» сопереживания. Иными словами базисные инстинкты героев (а вместе с ними и читателя) удовлетворяются либо напрямую – всех победили и поженились, чем и вполне счастливы; либо через преодоление – избежали ужасов и от этого почувствовали счастье. Но сопереживание чувствам (то есть базисным инстинктам) для такой литературы – главная цель и сокровенная суть.
Я не хочу сказать, что реализация бурлящих гормонов не нужна – вовсе нет - для молодого и растущего организма она совершенно необходима. До тех пор, пока чувства, эмоции и ощущения служат развитию Личности, нам надо их беречь, холить и лелеять, тихо надеясь, что набрав критическую массу – они смогут перейти в качество мысли – понимания - осознания. Поэтому, мы конечно же готовы сопереживать «философам осьмнадцати лет», совершающим что-то от молодой удали и неуёмной жажды деятельности. Я всего лишь обращаю Ваше внимание на иерархический, или, если угодно - идеологический уровень определяющий цели этих ребятишек. То есть на мотивы этих героев.
Не могу не добавить, что конечно же эти рьяные ребята внушают нам значительно бОльшие симпатии, чем принципиально бескрылые мещане, стремящиеся только к неприкосновенности личного болота, и действия которых сознательно ориентированы исключительно на физиологические потребности. («Да я обыватель! Я обываю! Более того, я и впредь намерен о-бы-вать!..») Поэтому, наверное, читающий и сопереживающий человек всегда вызывал к себе некоторое уважение, даже у тех самых мещан. А уж о чём они читали и чему сопереживали, на какие идеалы равнялись - мы сейчас и пытаемся проанализировать и оценить.
Мне на память приходит шведский писатель Пер Лагерквист – нобелевский лауреат, создатель знаменитого придворного карлика. Его герой – несчастное существо с богатейшей палитрой чувств в маленьком уродливом теле. И может быть именно из-за этого физического недостатка, его чувства не просто ярче и выпуклее, но и выражаются экспрессивнее и откровеннее, чем это обычно принято среди людей, особенно придворных. Раньше мне думалось, что писатель отхватил нобелевку по литературе более из-за «национального вопроса». Ну в самом деле – нобелевский комитет заседает в Швеции, вручает премии шведский король – и сколько у нас шведов – лауреатов? «Несправедливо! – вскричал лейтенант Жевакин». Но с течением времени до меня дошло, что этот лагерквистовский карлик является великолепным демонстратором, если можно так выразиться «показательным стендом», для иллюстрации: мелочности, тупости, трусости, и элементарной непорядочности наших «обычных человеческих чувств». Таких же ничтожных и жалких, как и сам этот придворный уродец. Лагерквист показал насколько «обычные человеческие чувства» далеки от настоящего - истинного Человеческого полёта души. И как убожество чувств, если его усилить, развить и довести до логического завершения – не уходит дальше животных мотивов (или уровня шудры). Оказывается очень не зря нобелевский комитет присудил ему премию по литературе…
Так, за исключением сияющих - сэра Артура из Камелота, дона Кихота из Ламанчи и немногих других, которые и сами были какими то странными, и действовали сообразуясь с какой то странной потребностью души, литература была озабочена описанием базисных инстинктов и физиологических отправлений своих героев. Место мыслей у них занимают нервные импульсы и гормональные выбросы, а желания не выходят из коридора обусловленного инстинктом – иметь свою помеченную территорию, самку (самца) здоровье и пищу. Писателю крайне важно было поведать о скорости пульса и интенсивности потоотделения героев. Особое место уделялось тому, как герой (героиня) дышит, по какому месту у него (неё) побежали мурашки и к какому органу тела «упругой струёй обильно прилила горячая кровь» (к щекам, например). И жизнь их так и катится по однажды заданной инерции физиологической бессмысленности. А редчайшие искорки, освещающие высоту человеческого духа, остаются не более чем изысканной забавой книгочеев. Это похоже на паровую турбину Герона Александрийского, в которой могучая сила пара, использовалась всего лишь как игрушка, скрашивающая досуг богатых бездельников.
| Предыдущая страница | Оглавление | Следующая страница |
Комментарии
Отправить комментарий